Вот только не подумайте, что я такой супер продвинутый печник. Это просто опыт - сын ошибок трудных.))) Я после некоторых переделок печи (убрал к такой-то матери колосники и заложил нишу кирпичом, что дало 8-ми кратное увеличение КПД и экономию дров такую же) я увидел, что уголь, оставленный в печи при закрытой задвижке, не гаснет около ТРЁХ!!! дней. То есть через два-три дня я собираюсь затопить печь и при этом просто кладу туда новые дрова, открываю тягу и ухожу. Через 15-20 минут полыхает. А угарный газ?! справедливо возмутиться любой деревенский, да и не только. А вот тут другая история. Я, как видно по прочим постам, "помешан" на энергосбережении. Просто в нашей деревне бывает по три дня тока не бывает. Простите за каламбур. Так вот это самое энергосбережение сподвигло меня на изобретение тёплого пола без "теплого пола". Что-то меня сегодня несет на поэтическое повествование). Для этого, помимо прочих воздуховодов оттока я поставил трубу, которая, начинаясь под полом мойки, проходит через потолок и выходит выше крыши. Опять стихи прут))) Так вот как раз эта самая, вечно сосущая труба, случайно (так уж вышло) оказалась в 1,5 метрах прямо напротив печи. В результате угарный газ вытекает из печи стелется под полом (пол специально щелявый, а он, газ, значительно тяжелее воздуха) и благополучно всасывается этой вентиляцией на улицу. Кто-то из гостей сказал, что горшочек или карман для угля "на завтра" раньше называлось загнёт. Я пошукал в инете и вот первая же выкладка в поисковике: Загнёт А.А. Тюняев Агнёт, бабка, горнушка, жаратник, порсок, загнета ж. загнеть, загнетка, моск. загнивка, жароток, бабурка, зольник. Заулок (площадка) на шестке русской печи, обычно левый (с левой стороны), перед устьем печи, иногда с углублением, сделанным при помощи вмазанного в шесток горшка; ямка на передпечье, куда сгребается жар. В загнёт сгребаются горячие угли, благодаря чему в печи до следующего утра сохраняется жар, от которого в любой момент можно развести огонь и затопить печь. Иногда загнёт устраивался в одном из внутренних углов печи. В некоторых северных губерниях Европейской России над загнётом устраивается приспособление для подвески котла – перекладина с крюком, поднимающимся и опускающимся на нужную высоту. В котле можно быстро разогреть воду, приготовить пищу, не растапливая русскую печь. В славянский праздник велесичи – 10 февраля – хозяйка ставит на загнёт горшок каши, обложенный горячими углями, – угощение для домового. Ежегодное кормление домового в этот день происходит для того, чтобы он не превратился из доброго, смирного и услужливого стража дома в злого и опасного противника. Литература: Русская изба (Внутренне пространство, убранство дома, мебель, утварь): Иллюстрированная энциклопедия / Авт.-сост.: Д.А. Баранов, О.Г. Баранова, Е.Л. Мадлевская и др. - СПб.: Искусство, СПБ, 2004, 376 с.: ил. Даль В., Толковый словарь живого великорусского языка, 1863 и 1902. http://www.dazzle.ru/spec/zagnet.shtml Вот фотографии печи со стороны топки (мойки) до "крайнего" ремонта Печь - вид со стороны топки: Поддувало (показано отсутствие колосников) имеется только щель в палец толщиной и в топку шириной для подачи воздуха снизу под дверцу топки. Если бы в дверце были закрываемые отверстия внизу, то и эта щель не понадобилась бы, как, впрочем и нижняя дверка. Низ, как зольник, не работает. Горение в печи подовое и зола остается в самой закладке, на подУ. А вот труба 100 мм, обычная каналюжная. Стоит прямо напротив печи через проход. Кстати она же оттягивает на себя весь холодный воздух, просочившийся из под двери с улицы. А вот как эта же труба выглядит сегодня, после некоторой перестройки в мойке Сначала я онулировал старую трубу, но не совсем а только до потолка Потом поставил по её месту профессиональную гофру из нержавейки. Это вам не фольга, что рвется от любого прикосновения! Затем опустил её по стене под пол (пол ещё настилается по над кафелем) И протащил по полу поближе к топке печи
А вот ещё про загнёт и баню в русской печи нашел просто очаровательный рассказ: Русская печь Ольга Ольгина Когда Юлька перешла в третий класс, её отправили к бабушке в деревню Вологодской области. Она помогала бабушке. Ходила в лес за ягодами, полола в огороде сорняки, кормила курочек и телёнка, играла с подружками. Неделя прошла незаметно. Подошла суббота. Ей захотелось помыться в бане. Юля спросила у бабушки Аграфены: - Не пора ли нам сходить в баню, бабуля! - Внученька, у нас бани нетутка. Мы моемся в русской печке. - Как так – в печке? Я же там сгорю. - Милочка, так мы моемся в ней вечером, когда жар вылетит в трубу. - Бабулечка, там же грязно, я не вымоюсь, а ещё больше перепачкаюсь. В саже. В золе. - Ничего, я тебя научу, как мыться – тебе понравится. Потом всю жизнь будешь вспоминать русскую печь. - Так как же там можно сидеть? Там же, как на сковородке, жарко. - Тамотка я постелю тебе свежую соломку, потом на неё ещё подстилку из старенькой пелёночки. - Бабушка, солома же загорится. - Нет, в загнете не будет не то что углей, но даже золу я выгребу котергой и совочком. Угли – в тушилку для растопки самовара. А золку, как удобрение, – в огород под смородину. - Бабуля, а где в печке возьмётся душ? - Душа, там, конечно, нетути, ау-брат. Но я окачу тебя потом после печки во дворе. Цельненькое ведёрко тёплой воды наведу тебе. - Бабулечка, а нельзя ли сразу из ведёрка окатить? - А как же без паренья? Вся грязь на тебе останется. Вода просто скатится с тебя – и всё тут. А в печке грязь распарится, ты потрёшь её мочалочкой и мылком. Я тебе спиночку натру. Грязь отойдёт вместе с потом. Вон дед моется всегда первым и просит топить пожарчее печку, чтобы прогреть свои косточки. - Бабуля, я всё равно боюсь лезть в печь… - Дед будет мыться первым – посмотришь. Он моется в шапке и в рукавице, да ещё поддаёт жару, то есть брызгает водой на своды печки и в загнет, где просит оставить немного углей для пущей жары. Потом попаришься ты, когда весь сильный жар уйдёт в трубу. Уговорила? Ну вот, завтра и попаришься… Летом, конечно, можно и из бочки помыться или в речке, а вот зимой без печки-матушки никак невозможно. Она и кормит, она и греет, она и парит, она и косточки поправит. Вот я всю жизнь пляшу возле печки. Мне, конечно, достаётся больше всех: возня с тяжёлыми чугунами и кастрюлями, с сажей и золой. В старину в северных областях у каждого в доме имелась русская печка. Она располагалась обычно в центре избы, чтобы шло меньше дров для обогрева избы. Устьем печка строилась в кухню или в прихожую, по желанию хозяина. Обычно рано утром хозяева затапливали печь. Дела с печкой много: дров заготовь, из леса привези, бересты и лучины для растопки припаси. Дрова складываются ближе к шестку в виде сруба-домика. Внутрь - зажжённую бересту или лучину. Когда огонь охватит поленья, двумя ухватами дрова отодвигают подальше от шестка внутрь, на середину пода. Возле огня ставят чугуны с водой, кастрюльки с едой – варят суп, тушат картошку с мясом. Когда прогорят дрова, заметут в сторону угли и золу. Поставят противни с пирогами или хлебом. Пироги получаются в печке намного вкуснее. Надо наблюдать, чтобы не сжечь. Блины, перепеча и колобушки обжариваются от огня со всех сторон сразу, пузырятся и с золотистой корочкой, так что их и переворачивать нет необходимости. А уж сушить грибы в печке на соломке, а ягоды - на противне – легче и лучше никто не придумал. Разве в духовке так высушишь? После пяти часов из печки удаляются все чугуны и кастрюли. Раньше на под печи постилали солому, потом, за неимением её, стали класть длинные, во всю длину печки, три-четыре доски. На доски можно настелить ещё старое тряпьё или стиранные мешки, чтобы нежарко было залезать в печь по ним. Старые люди так любят жар, что просят закрыть за ними заслонку снаружи, чтобы они нахлестались там ошпаренным берёзовым или дубовым веником. Но в некоторых областях устье у печи делали такое узкое в диаметре, что тело не пролезало внутрь. Но в Вологодской области просили печника сделать устье (хайло) специально пошире плеч для паренья в печи вместо бани. Печкой и лечились. Заболит что-либо – сразу же забирались на печку – погреться. Если жарко - рядом располагались полати - можно и туда перебраться. А в лютые морозы в деревне без русской печки ни туда и ни сюда. Промочишь валенки – суши их на печке. Ноги погреешь – и насморка как не бывало. На следующий день бабушка позвала Юлю с улицы: - Голубушка, пора мыться! Посмотри – дед сидит в печке – я его заслонкой закрыла. Он там крякает, да веником себя хлещет. - Бабулечка, а как он там разворачивается – ведь тесно же ему такому большому. - В печке до самой старости надо быть спортивным, не спеша разворачиваться надо. Привычка – большое дело! Иди, дочка, в залу! Сейчас дедушка будет окачиваться. Вода показалась деду не очень горячей, так он ещё подлил немного ковшом из горячего чугуна. Зимой дед обувал галоши, чтобы не стоять голыми ступнями на снегу. А в молодости обтирался снегом, а потом поливался горячей водой. Когда дедушка окатился во дворе, то ушёл в спальню вытираться и одеваться. Настала Юлькина очередь лезть в печку. Она быстренько разделась и – такая тощенькая! – моментально очутилась на шестке. На четвереньках поползла внутрь печки. Села на доски к бабушке лицом и засмеялась, довольная собой: - Бабулечка, только ты не закрывай заслонку, я боюсь в темноте. И не отходи от меня – вдруг что-нибудь случится… Как в сказке, когда баба Яга любого могла на лопате засунуть в печь и поджарить. - А что же может случиться, милая? Я буду рядом, подам тебе расчёску, мыло, мочалку, маленький алюминиевый тазик с тёплой водичкой – поставь его рядом с досочками в углу. Воду попусту не лей! А то она из печки ко мне польётся. - Баба, а можно посмотреть на свод печки? - Конечно, не можно, а даже нужно подышать на свод, тогда никогда не будет ангины, поняла? Ну, как ты себя чувствуешь? Нравится? Привыкла уже? И не жарко совсем, правда? Намыливайся! Три себя мочалкой! - Ой, бабулечка, у меня столько места, что ещё человек войдёт. - А раньше так и было: мать мыла ещё и детей в печке… у себя на коленях. По одному всех (примерно до пяти лет) перемоет… Устанет. Себя помыть уже и сил нет. Грязь от жары вся отойдёт... Только потом окатится да мочалкой потрёт себя - и всё тут. Давай я ненадолго тебя заслоночкой закрою, на пять минуток – потеплее будет. - Только если на одну минутку, баба, попробую, как темно тут… Бабушка закрыла заслонкой печку. И сразу же раздался Юлькин крик: - Ой, да тут вовсе и не страшно. Вижу маленькие щели. Бабуля, ты видишь мой пальчик? Это в железной заслонке дырочка выгорела от жары. Но всё равно открывай, бабулечка! С тобой веселей! - Ну, мойся, мойся, милая! Я пока наведу тебе целое ведёрко тёплой водицы. Пока Юлька мылась, бабушка навела ковшиком воду из чугуна. …Летом во дворе ещё светло. Бабушка лила ковшиком воду на голову Юле, а та фыркала и смеялась. Как вдруг они услышали смешки и шёпот: - Всё видим, видим. Ха-ха-ха, Юлька голышом стоит. Это маленькие ребятишки подсматривали в узкие щели между досок забора. Бабушка закрыла своим телом Юльку и пристыдила Андрюшку и других соседских детишек: - Как некрасиво подглядывать в чужой двор, ай-я-яй! Я вот вас сейчас угощу хворостиной! Юля побежала скорее домой со словами: - Стыдобушка, бабуля! Я больше не буду мыться в печке… Потом они втроём пили чай с пирогами и вареньем, и Юля спросила: - Бабуля, а мою маму ты мыла в печке? - А как же. И всех детей я мыла раньше в печке – ванны же не было, в корыте вода быстро остывает. Но были и печальные случаи… - Расскажи, бабушка, пожалуйста! - В 1923 году я вышла за деда замуж. А в 1924 году уже родила мальчика Женю. Я тогда жила у родителей деда в соседней деревне Черницыно. Прошло несколько дней, как меня привезли из больницы, а ребёнок всё плакал и плакал. Мы просто не знали, что с ним делать. Больница далеко, в город надо ехать. У деда была молодая тогда незамужняя сестра Павла. - Ну и имечко! – вставила Юля. - Тут золовушка Павла и сунулась: «Давай я Женю в печке помою, погрею». Ну вот, уселась Павла на солому в печи, я подала ей ребёночка на колени. Женя посмотрел на кирпичный свод печки и перестал плакать – интересно стало – умный был. Золовушка ребёночка помыла, погрела при закрытой заслонке, не парила веником, а всё гладила больше и водичкой мыла. Женечка молчал, видно, понравилось. С вечера сладко уснул, попив грудного молочка, а я проснулась в три часа ночи покормить грудью, а ребёнок мёртв. Ох, и горевали мы тогда. Слух пошёл по деревням: золовка запарила ребёночка в печи. Правду говорится: лучше деверя четыре, чем золовушка одна. Что совалась? Но я так думаю – она тут не при чём. Чему быть, того не миновать. Не жилец, видимо, он был на этом свете – такая уж у него судьба. А я через год снова родила уже девочку, потом ещё мальчика, потом ещё девочку – остальных всех уже я сама парила в печи. До семи – девяти лет доживали и тоже умирали. Печка не была виновата. Умирали тогда от кори, скарлатины, простуды. А когда мы стали жить в городе, и врачи лечить научились, тогда и дети стали выживать. Твоя мамка так любила мыться в печке, что аж дрожит, заплачет - сущая правда! – если я, бывало, мылась одна в печке и её не приглашала к себе помыться. Настоит на своём – сама со стула на четвереньках заползала. В печке снимали одежду с неё. - Бабулечка, ты права. У мамы болело плечо от ушиба. Она всё время вспоминала, что полежала бы на печке или попарилась в ней – и всё бы зажило. Ей даже во сне печка снится. - А у меня часто бессонница. Как лягу на печь, согреюсь в тепле и сразу же засну. Я была у вас в гостях и скорее спешила назад в деревню – не могла без печки. © Copyright: Ольга Ольгина, 2009 Свидетельство о публикации №209052000216
